Шёл второй месяц совместной жизни. Антон заболел. Терапевт сказала, что это грипп. Лекарства купили. Я работала, Антон дома умирал. Через пару дней ему стало легче. Мы созванивались, даже по голосу было слышно, что ему лучше.

Пришла домой с работы, Антона нет. Позвонила. Сказал, что у родителей, они ремонт затеяли, без него никак. Одной рукой он обои клеил, второй – держал чашку с малиновым чаем. Домой приехал поздно, на диван лёг и опять умирать стал:

– Всё болит, будто каток по мне проехал, убейте меня кто-нибудь.

На следующий день он опять уехал помогать с ремонтом. Его там таблетками накормили и к делу приставили. Я забеспокоилась, что вообще происходит? Человек болеет, все об этом знают, какой ремонт, грипп, лежать надо. Возвращение Антона домой опять повторилось: поздно, без задних ног, просил убить.

На следующий день у меня был выходной. И я наблюдала всю картину целиком: звонки начались часов в девять утра, просьбы приехать, советы поесть таблеток, подождать, пока подействуют, и ехать, без него никуда, его же рожали, ночами не спали, а он такую малость сделать не может, ну и что, что болеет, он рожать пробовал, вот это было больно и плохо, а от обычного гриппа таблетки есть.

Антон сдался, начал собираться. Я у него телефон отняла, в кровать отправила, сказала, что он выйдет из квартиры через мой труп. Если родителям наплевать на его здоровье, то мне нет. Телефон Антона пришлось выключить, не хотели его в покое оставлять. На следующий день опять такая же история: звонки с утра, упрёки, что вчера не приехал, про родили и кормили напомнили. Я перестала ругаться мысленно, воспользовалась ртом:

– Это нормально? – спросила у Антона. – Ничего, что ты болеешь? Им всё равно? Тебя что, усыновили?

Не усыновили. Правда, папа – не био, а отчим, но с детства воспитывал. Мать точно родная. А телефон всё звонил и звонил.

– Можешь сказать, что я тебя никуда не отпущу до тех пор, пока ты не поправишься. Раз сам отказать не можешь.

Антон сказал: так и так, дорогие родители, мысленно с вами, девушка не отпускает, переживает. Вони стало ещё больше. Ладно, после ещё пары телефонных разговоров Антона всё-таки оставили в покое.

В понедельник Антон сходил на прием, его оставили дома ещё до пятницы. Лежал, лечился, фильмы смотрел. Мелочь разную к моему возвращению с работы готовил. Звонков по поводу ремонта не было.

В четверг вечером, накануне приема у терапевта, Антону позвонила мать: они заболели, Антон их заразил, а у них ремонт, денег нет, попросили отправить деньги на аптеку. Я была поражена: люди эксплуатировали больного человека, заразились, его обвинили, что заболели, и трясут деньги на лекарства. Это точно нормальные люди?

С Антоном мы расстались. Денег он родителям дал. Как только больничный был закрыт, сразу же после приёма у терапевта Антон уехал к родителям, пробыл у них до вечера воскресенья. Ремонт делал и ухаживал. Я поняла, что это не грипп, так что вряд ли Антон вылечится. Записано со слов Дарьи.